В этом году моему родному селу Окунево исполняется 234 года. Оно начало свою историю с нескольких изб и выросло до нескольких улиц с хорошими домами с газом и водопроводом, асфальтированными дорогами, современной школой и красивым Домом культуры.
Много воды утекло за эти годы, сменилось много поколений, но остались неизменными трудолюбие и доброта окуневцев. Немало хорошего было в их жизни, но лиха они хлебнули сполна.
Я хочу рассказать об одной черной дате в жизни жителей Окунево и жителей деревень, позже вошедших в состав Окуневского сельского совета. Это 13 октября 1937 года. В этот день по приговору "тройки" Омского УНКВД в Ишиме были расстреляны сразу тринадцать наших земляков. Это Степан Осипович Замякин, Яков Степанович Прокопьев, Павел Никитович Омегов, Александр Яковлевич Тюменцев, Семен Ильич Уросов, Евстафий Елисеевич Чекунов, Иван Дмитриевич Чекунов, Андрей Еремеевич Чернов, Яков Моисеевич Бессмертных, Александр Александрович Кукарцев, Павел Андреевич Кривогузов, Василий Андреевич Сильченко, Дмитрий Николаевич Емельянов.
Но рассказ, пожалуй, стоит начать с постановления Совнаркома от 20 июня 1920 года за подписью Ленина "Об изъятии хлебных излишков в Сибири". Согласно этого постановления, Ишимский округ (в те годы Окунево входило в Уктузскую волость Ишимского округа) обязан был сдать государству 1850000 пудов хлеба, несколько тысяч голов крупного рогатого и мелкого скота (на мясо), коровье масло, а также картофель, яйца, овес, шерсть, сено, шкуры и так далее. Всего 34 наименования. Крестьяне должны были отдать то, что заработали своими потом и кровью, не получая взамен ничего. Это называлось продразверсткой.
Руководство понимало, что люди не захотят добровольно отдавать доставшееся им с таким трудом. Для того, чтобы отнять продукты у крестьян, создавались продотряды, состоящие из 20-25 вооруженных человек во главе с продкомиссаром.
Ответственным за проведение продразверстки в Уктузской волости был назначен прибывший из Екатеринбурга Павел Абабков. В один из морозных дней конца декабря 1920 года он с отрядом прибыл в Окунево. В это время в церкви шла служба. Абабков остановил службу, приказал всем выйти на площадь перед церковью. И после того, как собрали остальных жителей села, Абабков, не стесняясь в выражениях и угрожая арестом и тюрьмой в случае отказа выполнять продразверстку, потребовал сдавать хлеб.
Жители отказались. Тогда он вместе с солдатами вывел из толпы 48 мужиков, под дулами винтовок приказал им снять верхнюю одежду и запер в холодный амбар (на дворе был декабрь месяц). Окуневцы взмутились и потребовали освободить односельчан. На что Абабков ответил: если Окунево не выполнит план по продразверстке, те, что сидят в амбаре, будут пешком под конвоем отправлены в Тюмень.
Народ решил силой освободить своих односельчан. Солдаты пытались разогнать толпу, били народ прикладами, стреляли из винтовок в воздух, но остановить людей было уже невозможно, и, опасаясь за свои жизни, продотряд в спешке покинул село.
Через несколько дней в волость были введены две карательные роты, а затем еще 70 штыков "для окончательного водворения порядка". Окуневцам все-таки пришлось отдать все, что предписывалось по продразверстке. Против винтовок не попрешь. При посещении деревень Савино, Нестерово и Тундрово тем же отрядом Абабкова были избиты, арестованы и доставлены в милицию г. Ишима жители этих деревень: Елисей Ефимов, Филипп Чекунов, Федор Чекунов, Сафрон Уросов, Николай Кулаков, Максим Головинев и другие.
Приведу еще один пример. За отказ жителей деревни Песьяново выполнять продразверстку были арестованы и посажены в тюрьму г. Ишима председатель Песьяновского сельского совета Чистяков, члены совета Серебренников, Чалков, Угрюмов и Варакин. Арестованы как заложники Каратаев, Каргаполов и Мальцев. Освободили их только после того, как деревня полностью рассчиталась по продразверстке. В случае невыполнения заложники были бы расстреляны, и вместо них взяли бы других. Можно привести еще массу примеров, когда крестьян ставили к стенке, имитируя расстрел, выгребали весь, до последнего зерна, хлеб, забирали из хозяйства последнюю корову, гнали на убой стельных коров, заставляли стричь зимой овец, и даже шубы заставляли стричь, что бы выполнить план по шерсти.
Но, помимо этого, и таких примеров немало, продотряды занимались банальным грабежом. Забирали у крестьян лошадей для личного пользования, продукты питания, одежду, домашнюю утварь. Тех, кто осмеливался им перечить, избивали. Например, Филиппа Егоровича Чекунова из Савино избили так, что он "харкал кровью". И подобных примеров множество. Вот такими методами была выполнена продразверстка на 102 процента, о чем Гирш Самуилович Инденбаум, руководивший проведением продразверстки из Тюмени, с гордостью доложил в Москву. Руководители были премированы новыми костюмами, а красноармейцы продотрядов получили новое белье.
Вскоре из Тюмени последовало новое распоряжение: забрать у крестьян семенное зерно и ссыпать его в общественные амбары. Люди понимали, что если у них отнимут и это зерно, то их ждет голодная смерть. Забегая вперед, скажу: по неполным официальным данным, которые приводит кандидат исторических наук Игорь Курышев, к лету 1922 года в Ишимском округе от голода умерло 8159 человек.
Когда продотряды забирали едоцкое зерно, народ роптал, возмущался, но за вилы не брался. Когда же непрошеные гости пришли за семенным зерном, крестьяне стерпеть этого уже не смогли. Поднималось село за селом, волость за волостью, и вскоре восстанием была охвачена вся область, а также многие районы соседних областей и Казахстана. По оценкам одних историков, в восстании принимало участие от 50 до 100 тысяч крестьян, другие приводят цифры от 100 до 150 тысяч.
Восстание было кровавым и невиданно жестоким. И само восстание, и его подавление. Лютовали все. И власть коммунистов, и восставшие против нее. Вчерашние мирные жители - ограбленные, униженные и обозленные - сегодня стали палачами.
Я не буду рассказывать об ужасах, которые происходили повсеместно. Приведу только несколько примеров. Когда заполыхало восстание, Ишимский фронт возглавил житель села Смирное Григорий Атаманов. Одним из его опорных пунктов было наше село. Он сам несколько раз был в Окунево. Три приказа своим войскам были написаны им именно в Окунево. Часть жителей села примкнули к его боевым отрядам, другие организовали отряд самообороны.
Как писал в своей книге Корушин Тимофей Данилович (уроженец Окунево) "10 лет Советской власти в Ишимском округе", в Окунево были арестованы, а затем убиты семь коммунистов местной партячейки. Немало прошло через наше село подвод с арестованными коммунистами, коммунарами и членами их семей, а также с теми, кого повстанцы подозревали в сотрудничестве с новой властью. Все они шли в "расстрельное" село Уктуз, и там уже решалась их судьба - сохранить им жизнь или расстрелять.
На подавление восстания были брошены очень большие силы, сравнимые с войсковыми операциями времен гражданской войны, включая бронепоезда. Если со стороны мятежников террор и насилие несли преимущественно "выборочный характер", например, против коммунистов, коммунаров, продработников, чекистов, то совершенно иначе вел себя противник. Приказы советского командования требовали расстреливать без суда всех захваченных с оружием в руках, брать и расстреливать заложников за разрушение железнодорожных путей и телефонной связи. За оказание помощи повстанцам уничтожать и сжигать артиллерийским огнем целые деревни, поддерживающие мятежников или оказывающие упорное сопротивление.
Приведу только один из многочисленных приказов.
Приказ № 10 Ишимского уисполкома от 9 февраля 1921 года:
"Деревни, которые примут участие в восстании против Советской власти или хотя бы будут поддерживать бунтовщиков, в чем бы эта поддержка не выражалась, понесут тягчайшую ответственность вплоть до поголовного уничтожения деревень, взятые заложники и пленные будут расстреляны".
По свидетельству председателя Сибревкома Н.И.Смирнова, к середине марта 1921 года в Ишимском округе погибло около 7 тысяч крестьян - и это только те, кто был учтен. Многие хоронили своих близких тайно, чтобы избежать репрессий со стороны властей.
Согласно доклада командира 85 стрелковой бригады Н.Н.Рахманова, Окунево было занято без боя 16 марта 1921 года. Да, боя не было, но многие жители села, наслышанные о жестоком отношении и безсудных расстрелах крестьян частями Красной Армии и особенно коммунистическими частями, при занятии сел и деревень пытались спастись бегством. Но далеко они уйти не смогли. Их настигли в Барановом логу (в нескольких километрах юго-западнее Окунево). Много там пролилось крови. Логика у красных было простая - если побежал, значит, виноват. Остальных привели в село. После этого начались допросы, аресты.
Василий Архипов отсидел 10 лет в тобольской тюрьме, Петр и Икидин Каргаполовы отбывали свои сроки в Омске. Рядовые участники мятежа, а также те, кто поддерживал повстанцев, были отпущены домой, но все до единого были взяты на учет органами НКВД. Пройдет десять лет, и когда начнется массовое раскулачивание, в "раскулачном" деле (на каждого заводилась отдельная папка) среди различных справок, свидетельских показаний, выписок из протокола заседания фракции Бердюжского райисполкома будет анкета, где у большинства раскулаченных написано, что он принимал участие в восстании.
В 1937 году вновь вспомнили о бывших кулаках и участниках восстания. После приказа 00447 от 30 июля 1937 года Народного комиссара внутренних дел Н.И.Ежова, который назывался "Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов", начались аресты.
Павел Терентьевич Чашков, раскулаченный в 1931 году и сосланный в Уватский район в 1937 году, был арестован, обвинен в контрреволюционной деятельности и контрреволюционной агитации и расстрелян в Тобольске 31.10.1937 года. Григорий Петрович, Андрей Еремеевич, Федор Петрович, Федор Васильевич Чекуновы, Степан Казимирович Бичуль, Никита Егорович Васильев, раскулаченные в 1931 году и сосланные на Урал, также были в 1937 году арестованы, обвинены в контрреволюционной деятельности и контрреволюционной пропаганде и расстреляны.
По данным Ишимского краеведа Г.П.Кузурманова, в Ишимском округе с мая 1937 года по июль 1938 года было арестовано 1729 человек. Из них расстреляно 1727 человек, в т.ч. в Ишиме - 839 человек, в Омске - 888 человек. Кроме тех, кого я перечислил в начале рассказа, были также расстреляны в Омске: 26.10.1937 г. - Михаил Елисеевич Белов, Меркурий Артемьевич Варакин, Михаил Тихонович Журавлев, Сафрон Иванович Яковлев; 26.11.1937 г. - Василий Михайлович Корнилов; 07.12.1937 г. - Николай Моисеевич Бессмертных; 10.12.1937 г. - Иван Семенович Ширшов; 15.12.1937 г. - Иван Михайлович Ширшов; 04.03.1938 г. - Михаил Иванович Ромейко; 17.03.1938 г. - Николай Иванович Попов. Расстреляны в Ишиме: 14.10.1937 г. - Аввакум Федорович Чекмарев; 22.09.1937 г. - Андрей Ананьевич Фадеев, Елизар Андреянович Калугин, Меркурий Федорович Калугин; 25.10.1937 г. - Зиновий Дмитриевич Кукушкин.
Если вернуться к 13 октября 1937 года, когда были расстреляны 13 наших земляков, то стоит добавить, что суд над ними состоялся 10 октября. Вместе с ними были осуждены: Константин Васильевич Александров из Кушлука, Никита Панкратович Яковлев из Пеганово, Федосей Артемьевич Макаров из Уктуза и еще более двухсот человек. Никакого суда, конечно, не было. Просто "тройка" подписала предоставленные им списки, и судьба арестованных была решена. Все они были расстреляны. 13 октября расстреляли 118 человек, 14 октября - 123 человека.
Характерным признаком дел, "рассматриваемых" "тройками", было минимальное количество документов, на основании которых выносилось решение о применении репрессий. В картонной обложке с типографской надписью "Совершенно секретно. Хранить вечно" обычно подшиты: постановление об аресте, единый протокол обыска и ареста, один или два протокола допроса арестованного, обвинительное заключение. Далее идет решение "тройки". Решение "тройки" обжалованию не подлежало, и, как правило, заключительным документом в деле является акт о приведении приговора в исполнение.
Приведу один пример:
СЛУШАЛИ: Дело №… Бердюжского РО УНКВД по обвинению Семена Павловича Долгушина, 1875 г. р., уроженца с. Окунево Бердюжского района.
ОБВИНЯЕТСЯ в том, что открыто вел контрреволюционную агитацию, направленную на подрыв Советского правительства, распространял провокационные слухи о гибели Соввласти и восстановлении капитализма.
ПОСТАНОВИЛИ: Семена Павловича Долгушина РАССТРЕЛЯТЬ.
Арестованных содержали в здании милиции и в здании тюрьмы, говорят, там же их и расстреливали. По словам других, расстреливали в подвале бывшего купеческого дома. Хоронили за городом в безымянных общих могилах, в том числе в Мещанской роще. В 1989 году одно из таких захоронений найдено в лесу у деревни Борки Ишимского района. Среди редких берез отчетливо видны очертания четырех ям размером примерно четыре на четыре метра. Раскопки показали, что это и есть братские могилы расстрелянных в 1937 году. Возможно, в этих могилах лежат и наши земляки. В 1993 году там установлен поклонный крест, у которого в День памяти жертв политических репрессий 30 октября ежегодно проходит поминовение.
Жестокие времена, сломанные судьбы невинно осужденных. Вот такими были те годы, годы репрессий. Сейчас много говорят об этом, пишут, вспоминают. И все же каждый раз сжимается сердце, а разум не может понять, как можно так легко решить: "враг народа".
Читаем о том времени: "Арестован, приговорен, расстрелян". Страшно, жутко, немыслимо. Расстреляли и забыли. Хочется надеяться, что со временем будут найдены все места захоронений и установлены все имена и фамилии невинных жертв тех страшных лет. Чтобы родственники несчастных могли приезжать сюда, класть цветы и венки на могилу, где покоятся останки родного человека. И зажигать тут свечи в память о нем. И чтобы не висела в воздухе боль, горечь и один и тот же упрек - нас расстреляли, так еще и забыли.
