Свою деревню в памяти храню

Деревни Желтой сегодня нет на карте Бердюжского района. Исчезла деревня, а вместе с ней целая история. Но есть люди, которые родились и там выросли. Они сохранили теплые воспоминания и фотографии о своей малой родине И сегодня из рассказов сельчан, из архивов и документальных свидетельств мы узнаем о том, какая была исчезнувшая деревня Желтое.

Клавдия Васильевна Суханова родилась в 1936 году в деревне Желтое. Ее родители и брат с сестрой сначала жили в Уктузе, а затем переехали в деревню.

- Ферма Желтое была построена возле одноименного озера Желтое. Помню, что часто мы с девчатами возле озера выкапывали из песка серую глину, мазались ею, купались, и только потом бежали домой, - рассказывает Клавдия Суханова. - Озеро было чистое и старики ловили там рыбу, но никогда не продавали. Бывало, вытащат ее на песок и кричат, чтобы мы ее набирали в миски. Часто смотрю фотографии и вспоминаю о детстве, о малой родине.

Клавдия Васильевна, добавляет, в деревне была всего одна улица, на которой стояли семь бараков. Деревянные, покрыты ветками и пластами земли. В бараках по шесть комнат, в каждой из которой посередине стояла печь железянка, а люди спали на полатях. Народу много. В деревне работала начальная школа и учителя приходили каждый день. Было создано четыре класса.

Отец Клавдии, Василий Семенович Суханов ушел на войну в 1941 году, а в 1942 году на него пришла похоронка. Она хорошо запомнила, как после сдачи экзаменов за четвертый класс, ее позвал учитель Михаил Лукич Степанов и познакомил с представителем на экзаменах, Иваном Федоровичем Калижниковым. Он оказался однополчанином отца и очевидцем его гибели. Но подробности его рассказа девочка запомнила плохо. Бой шел то ли в роще, то ли в бору, где стояла их часть. Им было приказано не издавать ни звука, ни курить: чтобы враг не обнаружил их местоположение. Началась бомбежка: с трех фашистских самолетов посыпались бомбы одна за другой. Зрелище было страшное после бомбежки, находили только клочки одежды. Так погиб отец Клавдии.

А в 1945 году она помнит, как в деревню приехал кокой-то мужик и объявил, что война закончилась. Все рыдали.

- С 14 лет начала работать дояркой на ферме, затем трудилась на уборке зерна, прицепщицей и даже на кирпичном заводе. Удивитесь, но и он был у нас на Желтом, - говорит моя собеседница.

Строение, где производили красный каленый строевой кирпич, жители фермы Желтое называли "сараем". Все делали вручную. Глину возили молодые мужчины на колымажках (деревянный ящик с высокими бортами на двух колесах). За глиной далеко ездить не надо было, ее было много вокруг, причем мягкая, желтая. Как раз пригодный материал для каления кирпичей. У каждого работающего на кирпичном сарае была норма, независимо от пола и возраста. Ее старались выполнять. В станки закладывали по два кирпича. Но сначала готовили глину, доводили ее до определенной консистенции. Глина ссыпали в ямы (топи), заливали водой и по ней ходил бык. Мастер проверял готовность глины -если она щелкала, значит можно закладывать в станок и бить дальше. Потом выравнивали в специальных деревянных формах, шлифовали, а затем садили в печь. Печь замазывали глиной, чтобы туда не попадал воздух. Чтобы сушить кирпичи, печи топили несколько суток. Огонь в печи поддерживали круглосуточно в течение недели, пока температура не доходила до 1000 градусов по Цельсию. Знания и опыт кирпичных мастеров помогали им определять время, когда кирпичи были достаточно обожжены и можно было уменьшать температуру в печи. Тогда открывали дымоходы, и печь охлаждалась еще несколько дней. После этого из печи начинали выгружать кирпичи. Весь процесс обжига занимал примерно две недели. На руках были голицы (варежки), а животы и грудь от ожога прикрывали фартуки из особой ткани. Платили работникам по сорок рублей. В начале 50-х годов кирпичный сарай сгорел от удара молнии и его уже никто не восстанавливал.

- В деревне была кузница и своя ветряная мельница (ветрянка). И как только дул ветер, мололи зерно на муку, - вспоминает Клавдия Васильевна. - Работали на ферме много и никто не имел права бездельничать. Медпункта не было, но два раза в неделю приходила фельдшер из деревни Полднево. Она делала обход по домам, где жили старые люди.

В 1956-1958 году не стало деревеь Савино, Желтое, Орлово. Осталось только Глубокое и Чесноки.

- Дух детства и юности в нас неистребим, особенно к старости. Несколько лет назад попросила мужа свозить меня на Желтое, - говорит Клавдия Суханова. - Приехали, а на месте моей родной деревни - чистое поле. Сама видела - растут березки и осины, вишня. Не могла сдержать слез, увидев такую картину. А ведь знала, что нет деревни, но чтобы даже никакого следа. Но три березки, где мы играли, все же остались, только выросли очень.